Паломнический центр Новосибирской епархии

Однако эта сфера педагогической и духовной деятельности Церкви остается недостаточно педагогически осмысленной. Да и не только педагогически. Являясь органической частью традиции, паломничество было только практикой, частью быта даже, неизбежной или непреложной аксиомой бытия в Церкви, для очень многих — осуществлением своей принадлежности к традиции, а в силу этого явлением, не нуждающимся в осмыслении. Возможно, даже сама экскурсия как педагогический феномен советского периода выросла из этой укоренившейся в коллективном опыте и сознании традиции паломничества.

Достаточно известно и то, что детское паломничество как реальность современной церковной жизни — явление, порождающее большие вопросы и проблемы. В частности:

• дети XXI века, живущие в век необыкновенных коммуникативных возможностей (от доступности личного транспорта до возможностей Интернета), уже не воспринимают проникновенно святые места с их исторической или архитектурной уникальностью как святыню. Они пресыщены впечатлениями, и посещение святого места становится лишь одним из событий в ряду этих впечатлений. Если же нецерковный ребенок попадает в настоящую паломническую поездку, то особой работы с ним, как правило, не ведется (а порой ее вести просто некому ), потому что считается, что благодать сама окажет на него нужное обращающее воздействие. Порой используются и совсем уж искаженно-суггестивные методы;
• в паломничество ездят чаще всего дети православных гимназий и воскресных школ, для которых без особых принципов и методов педагогического воздействия паломничество превращается не в часть быта, а в банальную обыденность, стереотипную практику, постепенно опустошающуюся от реального живого и духовного содержания. Это всего лишь педагогические (иногда духовные) проблемы, а отнюдь не тупики. Не паломничество изживает себя в современном мире, а надежда на уже не работающие механизмы «коллективного бессознательного». Воспитательная и образовательная среда теперь не задается априори в силу принадлежности тому или иному народу, времени, религиозной общности — эту среду надо с напряженным усилием и вниманием создавать, поэтому так важно педагогическое и богословское осмысление паломничества как церковного делания и средства воцерковления и воспитания в традиции.
В данной работе, естественно, не решаются столь широкие задачи, цель гораздо скромнее: акцентировать внимание на двух концептах — «диалог» и «встреча» — в контексте их применения для решения задач детского паломничества. Известно, что ко всему значимому и значительному нужна подготовка. Это особенно актуально в отношении духовных феноменов, свидетельство о чем до сих пор хранит Церковь, устанавливая определенную подготовку ко всем таинствам и ко всем большим праздникам. Чем более значительно духовное событие, тем большая подготовка к нему требуется, и наоборот: чем больше подготовительные усилия, тем ярче, полнее, насыщеннее переживается духовное явление. Катехизация перед крещением, говение перед причастием, Великий пост перед Пасхой — сама жизнь в этом ряду есть не более чем подготовка к встрече с Богом (на обыденном языке — подготовка к смерти). Для детского восприятия насыщенность переживаний вообще переносится на подготовительный этап: больший праздник — украшение елки, накрывание стола, приготовление подарка для мамы…

Эта особенность детского восприятия жизни удивительно церковна, и это должно быть осмыслено и применено к паломничеству. Раньше человек, начиная паломничество, выступал в путь, целью которого была святыня, переживаемая как встреча с Кем-то, и человек шел навстречу — в сретение [см.: 2, с. 105]. При этом сам путь понимался как подготовка, восхождение, труд и подвиг духовного делания, переживание странничества на пути в Горний Иерусалим (см.: Евр. 11:16), и в контексте этого любая встреча с любой святыней становилась встречей с Богом, любое паломничество было восхождением к Нему. Сама протяженность пути, трудности пути, странничество с неизбежным упованием на Бога были той необходимой подготовкой, которой человек XXI века лишен. Транспорт, скорость, забронированные гостиницы и прочие гарантированные блага цивилизации лишают встречу со святыней необходимой подготовки, лишают духовного подвига, подготавливающего человека к переживанию опыта встречи. Праздника не получается, потому что человек к нему не готовился, не настроился, не раскрылся навстречу.

Из Откровения Божьего более, чем из Катехизиса, нам известно о предваряющей благодати Божией, о том, что любовь Божия и милость Его изливаются на нас раньше, чем мы способны бываем призвать Бога. «Ибо Христос, когда еще мы были немощны, в определенное время умер за нечестивых. Бог Свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками» (Рим. 5:6, 8); «Не вы Меня избрали, а Я вас избрал и поставил вас, чтобы вы шли и приносили плод» (Ин. 15:16). Сама вера есть Божий дар, и никто никогда не смог явить свою веру и жизнь по вере, если не предварила этого благодать Божия. Вот как пишет об этом протоиерей Георгий Флоровский: «Благодать... пробуждает свободу, возбуждает и оживляет произволение. Именно „произволение“ и есть хранитель благодати. Дары, подаваемые в таинствах, должны быть удержаны и взращены. И только чрез произволение они могут проявиться, претвориться в действительность нового человека» [6, с. 221]. Таким образом, мы верим, потому что призваны, мы любим, потому что Он прежде возлюбил нас и дал нам пережить эту Свою любовь как часть нашего опыта. В психологии также подмечена эта закономерность: «Наше восприятие имеет особенность любить то, что ему уже известно» [4, с. 11].

Действие Божественной любви, таким образом, есть призыв, Его обращение, Его слово к человеку — слово, на которое каждый из нас должен ответить. Это призыв к диалогу. «Можно сказать, что мир возник потому, что Бог создал ситуацию диалога вне Себя. Он заговорил вовне — произнес СЛОВО — и мир появился. Потом Он сотворил достойного Себе собеседника в этом диалоге — человека, чье богоподобие заключалось в том числе и в способности мыслить и изрекать слово — прежде всего как ответ на первичное Слово Творца» [3, с. 8]. Однако, чтобы ответить, надо иметь имманентное знание об Обратившемся, о чем и свидетельствует святой Григорий Нисский: «Если Божество есть полнота благ, а человек Его образ, то значит, что человек исполнен всякого блага.

Следовательно, в нас есть представление всего прекрасного, всякая добродетель и мудрость, все, что только есть умопредставляемого о наилучшем» [цит. по: 1, с. 365]. Именно такое имманентное знание (или, так сказать, предваряющее знание), благодаря которому и возможно узнавание, и есть основа для диалога во всех его аспектах: как слово Бога к человеку и как слово человека к человеку о Боге. Исходные установки диалога следующие:

• знание того (вера в то), что в любом человеке есть «духовное Я», оно живет и проявляет себя порой неосознанно для самого человека. Задача педагога — включение этого «духовного Я» в диалог, в общение, что «способствует духовному пробуждению и обращению человека» [5, с. 442], то есть и становится подготовкой к встрече;
• педагог в апостольском значении этого слова (см.: Гал. 3:24) должен быть «живым носителем того содержания православной традиции» [2, с. 106], приобщение к которой, встреча с которой является целью паломничества. Понятно, что от педагога в этом случае требуется высокая степень осознания своей ответственности (см.: 1 Кор. 3:9–10);
• «Люди... могут легко открыться навстречу православной духовности, если обращенное к ним слово найдено верно, доступно их пониманию» [5, c. 441]. Вот этот поиск слова, которое может быть услышано «духовным Я» конкретного человека, и составляет главную сложность и самое содержание подготовки к паломничеству.

Возвращаясь на почву педагогики, можно сказать, что для того, чтобы встреча состоялась, нужно, как минимум, ее желать, ждать, должен возникнуть интерес. А интерес есть эмоционально-деятельностное устремление к желаемому (ср.: 1 Петр. 1:8). И педагогу в этом ключе и нужно строить подготовку к паломничеству, пробуждая в ребенке интерес, но такой интерес, который захватил бы всего человека и в силу этого стал бы носить личностный характер. Такой интерес, который можно было бы к окончанию подготовительного периода интерполировать в жажду встречи. Для понимания того, как пробудить именно такой глубокий, духовный, личностный интерес, можно использовать концепт диалога, который в свое время предложила для решения иных задач доктор психологических наук Т.А. Флоренская. Ее заслуга — введение в научный оборот понятия «Я-духовное», без которого нет собственно человека, он теряет свою глубину, становится только субъектом материального (пусть даже «очень тонкого») мира.

Методически это может быть представлено как угодно: как чтение Евангелия, жития или патерика, рассказ о чудесах или исторически значимых событиях, просмотр фильма или изображений, чтение какого-нибудь рассказа или описания, рисование карты, составление маршрута — но над всем этим необходим диалог с человеком, общение, слушание его, внимание к тому, на какие слова (логос = воления, по свидетельству святого Максима Исповедника [см.: 6, с. 206]) отзывается сердце человека. Обретение нужного слова (мысли, образа) и способность на уровне своего «духовного Я» вступать в диалог с другим (= Другим) и означает окончание подготовительного этапа.

В заключение обозначим, как можно понимать «встречу», чтобы этот концепт мог стать предметом и педагогического рассмотрения. Встреча — это духовно-эмоциональное переживание другого как близкого, родного и желаемого. В контексте Божественного Откровения важнейшей и единственной встречей может быть только встреча с Богом, но Бог «многочастне и многообразне» подготавливает человека к этой встрече, что и является предметом Божественной педагогики. Если человеческие усилия, терпение, вера и любовь смогут «вытащить» внимание человека из футляра стереотипных представлений, смогут заинтересовать его (в оговоренном смысле) в восприятии нового и иного, то встреча с этим иным и другим неизбежно состоится, потому что Бог всегда к встрече готов, Он всегда и зовет и ждет. Вся проблема в нашей неспособности и неготовности к ответу на Его зов, к отклику на Его ожидания. Важно, чтобы человек смог услышать и вместить то слово, которое услышать и вместить способен, чтобы слово как семя смогло постепенно прорастать в человеке, по силам его принося плод.